Член-корреспондент РАН заместитель директора ИМЭМО РАН им. Примакова Станислав Жуков рассказал, чего ждать экономикам региона и мира от очередного обострения на Ближнем Востоке
Москва. 22 ноября. — События на Ближнем Востоке достигли своего апогея, а по мнению некоторых военных специалистов, даже, возможно, приближаются к концу.
Таким образом сейчас уже можно определить оправданы ли опасения, которые прозвучали в начале событий, что они окажут сильное негативное влияние на энергетическую ситуацию не только в этом регионе, но и во всем мире?
На эту тему наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов беседует с членом-корреспондентом РАН, заместителем директора ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова, руководителем Центра энергетических исследований Института Станиславом Жуковым.
— Страхи были вполне оправданы, так как Иран – это нефть, Катар – газ. И соответственно от того, какое участие будут принимать эти страны в ближневосточных событиях, зависит положение в мировой энергетике.
— Опасения относительно негативного влияния конфликта на мировые энергетические рынки психологически объяснимы. Но надо понимать, что они во многом базировались на исторических аналогиях, которые уже как минимум пять-семь лет бесповоротно устарели. Ближний Восток принципиально изменился и продолжает ускоренно меняться. Сама реакция арабских стран Залива, Египта, Иордании и даже Ирана на противостояние Израиля и ХАМАС подтверждает, что в ведущих странах региона победил экономический прагматизм. Страны, каждая по-своему, втянулись в глобализацию, активно развивают региональное экономическое сотрудничество, сделали стратегическую ставку на диверсификацию экономических структур, привлечение иностранных инвестиций и технологий. Унаследованный от прошлого конфликт мешает экономическому развитию.
Таким образом пока негативные последствия имеют региональное измерение. Уже 9 октября по соображениям безопасности была свернута добыча на газовом месторождении Тамар, что в свою очередь привело к сокращению экспорта газа из Израиля в Египет. При этом экспорт израильского газа в Иорданию удалось сохранить. Частично сокращение прямого экспорта в Египет было компенсировано увеличением транзита газа через Иорданию. При том, что Египет испытывает серьезные трудности с экспортом собственного СПГ, потеря израильского газа негативно сказывается на торговом и платежном балансе, от состояния которых критически зависит экономический рост страны. Перерыв добычи оказался недолгим, и в середине ноября экспорт израильского газа в Египет начал быстро восстанавливаться.
— В том регионе мира были и проявления пиратства.
— Йеменские хуситы 18 ноября 2023 г. захватили в Красном море арендованное японской компанией морское судно — автомобилевоз Galaxy Leader, принадлежащее британской компании, частично контролируемой израильским бизнесменам и совершавшее рейс из Турции в Индию под флагом Багамских островов. Захвачено 25 членов экипажа с Украины, Филиппин, из Болгарии и Мексики. Я намеренно передаю детали, которые свидетельствуют о сложном сетевом устройстве современной глобальной экономики. В январе 2022 г. хуситы захватили грузовое судно под флагом Объединенных Арабских Эмиратов, перевозившее грузы для больницы в Саудовской Аравии. Какими бы целями ни оправдывались подобные действия, они расцениваются как морское пиратство. Эти действия наносят ущерб региональной экономике и торговле. Если пиратство в этом субрегионе станет нормой и достигнет критической массы, глобальные и региональные игроки найдут способы покончить с этим.
Влияние же ближневосточных событий на мировую экономику и энергетические рынки оказалось слабо ощутимым по двум причинам. Во-первых, добыча нефти и природного газа в Заливе не пострадала. Во-вторых, ни один нефте- и газоэкспортер Залива, включая Иран, не готов жертвовать своими экономическими интересами и не стремится реально к политизации энергетики. Политические заявления и декларации не в счет.
Всплеск цен на энергоносители маловероятен!
— Можно ли ожидать всплеска цен на энергоносители подобного тому, какой был двадцать лет назад во время событий в Ираке: цены на нефть тогда поднялись до 120 долларов за баррель.
— Как известно «никогда не говори никогда», но в настоящий момент такой сценарий имеет низкую вероятность реализации. На уровне фундаментальных факторов предложение нефти превышает спрос на нее. Повышенные цены на нефть обеспечиваются исключительно политикой стран альянса ОПЕК+ по сдерживанию добычи. За последние два неполных года ОПЕК+ трижды корректировал квоты на добычу нефти для участников альянса. При этом крупнейшие нефтепродуценты – Саудовская Аравия и Россия – дополнительно ограничивают добычу и экспорт сверх тех обязательств, которые они взяли в рамках общего соглашения альянса. С июля 2023 г. только Саудовская Аравия ежемесячно убирает с рынка дополнительно 1 млн баррелей нефти в день. Не исключено, королевство продолжит этот курс и в 2024 г. с тем, чтобы поддержать нефтяные котировки в коридоре 80 – 100 долларов за баррель.
Понижательное давление на цену нефти, как и на цены всех рискованных активов, оказывают высокие процентные ставки центральных банков крупнейших экономик мира. Можно ожидать, что для подавления инфляции Федеральная резервная система США, Европейский центральный банк и Банк Англии будут поддерживать процентные ставки на достаточно высоком уровне и в 2024 г. Заимствования на рынке будут дороги для игроков финансового рынка, что отбивает у них аппетит к игре на повышение цены нефти.
Наконец, выход цен нефти вверх выше 85-90 долларов за баррель является огромным риском для перегруженных долгами крупнейших экономик мира, включая Китай и США. Ценовой всплеск может сломать и без того вялую и замедляющуюся экономическую динамику. Если даже цена нефти выстрелит вверх, то практически без временного лага начнется деструкция спроса, что погонит цену вниз.
Словом, все рациональные экономические факторы и соображения работают против роста цены нефти. Но рыночные игроки и рынки не всегда рациональны.
Экспортеры спешат продвинуть свои экспортные контракты
— Если брать все последние события, то можно с уверенность сказать, что шоки, которые испытали энергетические компании мира, привели к разрушению устойчивой динамики развития экономики. Такие шоки, как показывает опыт, вместе с тем дают импульс для борьбы за новые рыночные ниши, новые перспективные направления. Появились ли такие направления, и можно ли сказать, что энергетический рынок ощутимо изменился?
— Если абстрагироваться от Европы, экономика которой находится в очень сложном положении из-за ошибок макрорегуляторов в выборе скорости энергеоперехода и регуляторов энергетических рынков, а также мощного разрушительного экзогенного шока геополитического кризиса на Украине и вокруг Украины, то ближневосточный конфликт не оказал, исключая экономики Израиля и Палестины, заметного негативного влияния на экономическую динамику мира и перестройку энергетических рынков. Скорее можно говорить о временных напряжениях, которые преодолимы.
Повышенный региональный геополитический риск несколько мешает Катару продолжать заключать новые долгосрочные контракты на экспорт газа. Хотя я уверен, переговоры с потенциальными импортерами идут, так как в новом раунде освоения катарских газовых запасов участвуют практически все крупнейшие американские, европейские и китайские нефтегазовые компании. Никто не будет рисковать уже принятыми инвестиционными решениями, оцениваемыми в десятки и десятки млрд долларов. Тем более, что уже подписаны долгосрочные контракты на импорт газа с новых месторождений Катара больше чем на 20 млн. тонн СПГ в год, начиная с 2026 г.
Региональное геополитическое напряжение может замедлить реализацию планов американского супермейджора Chevron по экспорту газа с гигантского месторождения Левиафан в Европу. В выигрыше от этой временной ситуации экспортеры газа в США, Австралии, Африке, которые поспешат продвинуть свои экспортные контракты. Но и в этом кейсе ближневосточная премия за риск существенно ниже риска быстрого сокращения спроса на газ в европейских экономиках. Иначе говоря, проект Chevron может быть остановлен не из-за ближневосточной напряженности, а из-за ожидаемого сжатия потребления газа в Европе.
От новых политических рисков мировой бизнес уйдет!
— Как повлияют изменения на рынке на возможность появления новых политических рисков?
— Крупнейший мировой бизнес давно предложил не идеальный, но рациональный подход к работе с политическими рисками, которые неизбежны. Риск в регионе Ближнего Востока де-факто уже проявился. И какими бы незначительными не были его последствия для энергетических рынков и мировой экономики на этот раз, риск-менеджеры крупнейших мировых компаний и банков наверняка уже переоценили глобальную линейку своих рисков. Эффективным способом снижения риска является диверсификация, в том числе географическая диверсификация бизнеса. Это значит, что в как минимум среднесрочной перспективе потоки инвестиций и технологий, которые могли бы потенциально прийти на Ближний Восток, будут частично перенаправлены в более спокойные в геополитическом отношении регионы и страны. Больше инвестиций пойдет в нефтегазовые проекты в США и Канаде, Южной Америке, в шельфовые месторождения у берегов Африки, в Австралию. Такой логикой руководствуются не только западные, но и китайские, и индийские, и любые рыночные корпорации.